Свято-Екатериниский Кафедральный Собор
 

Новомученики кубанские





Карта сайта

О Cоборе > История > 

Новомученики кубанские

НОВОМУЧЕНИКИ РОССИЙСКИЕ
КУБАНСКОЕ ПРАВОСЛАВНОЕ ДУХОВЕНСТВО

ИЗ КНИГИ ПРОТОИЕРЕЯ М.ПОЛЬСКОГО "НОВЫЕ РОССИЙСКИЕ МУЧЕНИКИ"
ЕВСЕВИЙ, ЕПИСКОП ЕЙСКИЙ, И КУБАНСКАЯ ЕПАРХИЯ

ЕПИСКОП ЕВСЕВИЙ (РОЖДЕСТВЕНСКИЙ) ЕЙСКИЙ, викарий Кубанский, прибыл к своему новому месту назначения из Вятской епархии в конце 1921 г. Первый раз служил в Краснодарском Екатерининском Соборе в Рождественский сочельник. Затем уехал в город Ейск, как первый викарий Кубанского архиепископа Иоанна. Приезжал из Ейска весной 1922 г. и служил несколько раз в Екатерининском Соборе, Александро-Невском Соборе и в Георгиевской церкви (Праздники св. Николая и Вознесения Господня). 4 января 1923 г. по новому стилю был на дому арестован и тут же перевезен в Краснодар.

7 января, то есть на первый день Рождества Христова ему была сделана верующими первая передача пищи и от него получена краткая благодарственная записка. Епископ Евсевий содержался в камере ЧК около трех месяцев и лишь в начале апреля был переведен в тюрьму, находящуюся за окраиной города и одновременно предстал перед судом революционного трибунала. Был создан показательный процесс с привлечением на скамью других подсудимых: его секретаря - священника Новак, лично хлопотавшего за него после его ареста, агронома Гангесова Александра Николаевича и других духовных и светских лиц. Главным пунктом обвинения было противодействие изъятию церковных ценностей в пользу голодающих Поволжья. Суд продолжался 24 дня, и около 24 часов судьи совещались для вынесения приговора. Заседания суда происходили в помещениях разных кино и театров города и собирали множество народа, особенно в субботние вечера. Было допрошено несколько десятков свидетелей обвинения, в том числе архиепископ Иоанн Кубанский, протоиерей Феодор Делавериди, протоиерей Битин, протодиакон Катасонов и др. К чести покойного архиепископа, он ничего не показал против епископа Евсевия, и в устроенном им поединке он чувствовал себя, видимо, смущенно и не находил, что отвечать епископу на его спокойные вопросы, касавшиеся причин их разделения. Тут нужно пояснить, что епископ Евсевий совершенно не признавал организованной в то время соответствующими органами советской власти так называемой "Живой Церкви", которую на Кубани возглавил архиепископ Иоанн (Левицкий). После троекратного увещания, сделанного епископом Евсевием на основании соответствующего церковного канона, как первым викарием епархии, он объявил архиепископа Иоанна впавшим в новый раскол, перестал поминать его имя за богослужением, а возносил молитвы о Святейшем Патриархе Тихоне, не прекращая его поминовения до самого ареста. Епископ Евсевий, объявив архиеп. Иоанна впавшим в раскол, тут же создал Епископский совет и, таким образом, взял на себя управление Православной Епархией, не признавшей "Живой Церкви". С этого момента на него было воздвигнуто гонение и прот. Феодор Делавериди, переодевшись в поддевку не раз был видим входившим и выходившим в здание ЧК, очевидно, давая материал на епископа Евсевия. Из всех свидетелей обвинения наиболее развязно вел себя именно он, и будучи сам одет в зеленую поддевку, с рыжим цветом волос и зелеными глазами, давая в грубой форме предательские показания против Епископа, представлял собою жуткую картину портрета Иуды Искариотского. На процессе были два обвинителя: представитель государственного обвинения Раусов (позже было о нем слышно, что он работал в Москве в Верховной Прокуратуре) и представитель общественного обвинения частный поверенный Белоусов, в прошлом окончивший Ставропольскую духовную семинарию, а в то время состоявший одновременно представителем воинствующих безбожников. Последний с особенным пылом обвинял Епископа Евсевия и допустил даже публичное оскорбление всех 4-х защитников, допущенных на суд для защиты всей группы подсудимых - около 15 человек. На другой день пылкому обвинителю пришлось приносить в открытом заседании извинения всем четырем защитникам. Приблизительно в середине судебного следствия Белоусов, желая смутить как-нибудь Епископа, задал ему такой вопрос: "Вот Вы сидите на скамье подсудимых две недели и все твердите о существовании Бога, находящегося на небесах. Однако, сколько я ни посмотрю на небо, вижу только небо. Не можете ли вы более убедительно доказать нам существование Бога?" Епископ Евсевий своим тонким голосом ответил спокойно: "Это так точно непонятно для меня, как и то, что я, сидя здесь на скамье подсудимых, смотрю на вас, вашу голову, знаю, что в ней есть черепная коробка, а мозгов в ней не вижу," - тут получился общий шум, местами был слышен даже смех, а Белоусов, обращаясь к председателю суда, быстро процедил сквозь зубы: "Я больше вопросов не имею." В своей обвинительной речи он требовал смертной казни для Епископа и закончил речь словами: "Граждане судьи, я бы хотел, чтобы вы, когда уйдете в совещательную комнату, с вами была тень голодающего Поволжья и, чтобы рукою голодающего Поволжья был написан приговор по настоящему процессу." Епископ Евсевий был приговорен к 7-ми годам тюремного заключения со строгой изоляцией, как тогда определялось условие отбывания наказания. Его преданный друг Гангесов был осужден на 5 лет и другие подсудимые приговорены на разные, более короткие сроки тюрьмы. Спустя несколько лет о епископе Евсевии было слышно, что он был в Иркутске, а остальных судьба не известна. В 1937 г. Белоусов был арестован в том же Краснодаре, это уже не в первый раз, но вместе с тем и последний, потому что больше он не вернулся и, очевидно, погиб в заключении, как "враг народа" по примененному к нему модному по тому времени обвинению. Выдающимся защитником на этом процессе был грузин Хинтибидзе Николаевич, который в частной беседе выразил свое восхищение епископом Евсевием, как человеком исключительного ума и одаренного большими способностями, равного которому он не имел среди своих подзащитных за свою многолетнюю практику. Погиб и Хинтибидзе спустя некоторое время, работая уже в Москве. По позднейшим дополнительным сведениям архиепископ Евсевий (Рождественский), бывший в начале 20-х годов епископом Ейским, викарим Кубанским, находился в середине 30-х годов в Иркутске.

ЕПИСКОП ФЕОФИЛ (впоследствии архиепископ Ново-Торжский, Тверской губ.) в Краснодар прибыл в 1926 г. С ним приехал иеромонах Аркадий, его келейный и секретарь. Можно сказать, что Краснодарские храмы предреволюционного и послереволюционного периодов не имели такого архиерея, который с такой любовью относился бы вообще к церковному благолепию, как он. Все архиерейские облачения и митры менялись соответственно праздникам Церкви и каждое из них было исполнено исключительно художественно. Об этом знало НКВД и в момент его ареста, сделав тщательный обыск у него на дому и в церкви, забрало 43 облачения и 12 митр. Облачения были потом переделаны швейными мастерами НКВД на главной улице города, где из них были сшиты летние модные шапочки, так называемые "тюбетейки". Епископ Феофил не проявлял явной непримиримости к власти, редко выступал с проповедями, которые были вне всяких намеков на политику, благодаря чему, быть может, он продержался на Кубанской кафедре приблизительно свыше 2-х лет, или около этого. Он даже сам прочитал известную декларацию митрополита Сергия в Георгиевской церкви в конце службы перед молебном, чем вызвал немалое смущение в умах и сердцах присутствовавших, но гонение на церковь не стихало и через некоторое время он был арестован. В городе оставалась его мать - 82-летняя старушка, которую добрые люди, семья владельца фаэтона, возившего часто Владыку на службы, - взяла к себе, навсегда дав приют. Владыку Феофила, несмотря на его категорические протесты, насильно обстригли, он носил длинные волосы с молодых лет пострижения в монахи. Его дальнейшая судьба покрыта также мраком неизвестности, как и многих других. Во всяком случае больше о нем точных сведений не было слышно. Отец Аркадий разделил участь своего Владыки и был взят в одно время с ним. Феофил, епископ Краснодарский и Кубанский не повесился (как сообщалось в "воспоминаниях старца архимандрита Евгения" Б.Криштофовича в газ. "Россия" 9 окт. 1938 г.) но был жив еще в 1932 г.

ЕПИСКОП ПАМФИЛ (Лясковский), появился в Краснодаре приблизительно в конце 1933 г. Ему долго местные власти отказывали в установленной регистрации в Городском Совете, без которой священнослужителям не разрешалось служить в храмах. Он обычно находился не облаченным в алтаре и, выходя за всенощной, прикладывался к Евангелию, безмолвно благославлял народ и опять удалялся в алтарь. Наконец, спустя несколько месяцев, ему было разрешено служить. Верующие собирались в большом количестве услышать первое слово от своего Владыки. Владыка, почти весь седой, поучал молящихся духовной мудрости и рекомендовал почаще посещать кладбище или же чаще думать о неизбежности смерти, так как эти мысли могут человека заставить воздержаться от многих грехов этой земной жизни. Это было первое поучение Владыки. Окружавшие Владыку некоторые лица были замешаны в принадлежности к органам НКВД. Знали об этом верующие, знал об этом и сам Владыка. Особенно неблагожелательно к нему относился настоятель Георгиевской церкви, который был определенно связан с НКВД. Положение Владыки было тяжелое и становилось, чем дальше, тем тяжелее. Защиты искать было негде, борьба была бессмысленна. Владыку стали переселять из одной квартиры в другую. Наконец, он поселился на квартире у протодиакона, который тоже был подозреваем в связях с НКВД. 23-го января 1935 г. Владыку Памфила нашли рано утром подвешенным на дереве в саду дома, где он жил последнее время. Обстоятельства, при которых произошло это трагическое событие, остались невыясненными, так как власти не производили разсследования, а тело его доставили в анатомический театр Кубанского Медицинского института, где было произведено вскрытие черепной коробки, причем акт медицинской экспертизы также не был опубликован. Верующие потребовали, чтобы Владыка был отпет в установленном по его чину порядке. Когда процессия, неся на руках закрытый гроб с телом Владыки, подошла к паперти георгиевской церкви, появился настоятель о.Максим, который заявил, что такого покойника он не допустит в храм к отпеванию. Однако настойчивые просьбы, сопровождавшиеся угрозами со стороны взволнованных прихожан, взяли верх и гроб был внесен в храм и поставлен при входе, где обычно духовенство выходит на литию. После церковного отпевания процессия направилась на кладбище, где после краткой молитвы тело было предано земле. Так загадочно закончилась жизнь еще одного Архипастыря, которому пришлось взойти на Голгофу служения в Кубанской Епархии в те времена. Вскоре на смену Владыки Памфила был прислан из Москвы Архиепископ Софроний и немедленно близким кругом верующих информирован, в какую обстановку он попал, но иерарх сам близким к нему говорил, что слышал и знал, что у нас происходило. Владыка прослужил совсем сравнительно небольшой срок, и также был после ареста выслан в какие-то неведомые для народа края, унеся с собой тайну своего исчезновения. После Владыки Софрония на Кубанскую кафедру архиереев не назначали, а епархия подчинялась непосредственно митрополиту Сергию.

ДУХОВЕНСТВО КУБАНСКОЙ ЕПАРХИИ

ПРОТОИЕРЕЙ О.АЛЕКСАНДР ПУРЛЕВСКИЙ
В момент возникновения обновленческого раскола он служил в Екатерининском Кафедральном Соборе. Когда приехал протоиерей Делавериди из Москвы с директивами от высших обновленческих властей в лице Введенского, Красницкого и прочих - утвердить "Живую Церковь" и на Кубани, был созван епархиальный съезд.

На этом съезде при закрытых дверях присутствовали представители советской власти, очевидно, для большего устрашения и давления на участников съезда, исключительно духовных лиц. Протоиерей Ф.Делавериди прямо заявил: "Отцы, "Живая Церковь" должна быть нами принята, этого требуют интересы Церкви, и когда я вижу колебание отдельных лиц, наблюдаемое в их выступлениях и беспокойство о каноничности такого шага, то в этом я вижу причины, которым не должно быть места, если мы стремимся к церковному миру и единению. Молчат такие столпы, как О.Григорий Виноградов (настоятель собора), отец Петр Руткевич (ключарь собора) и другие, видимо, находясь под впечатлением неудачных выступлений некоторых священнослужителей. Владыка (он имел ввиду присутствовавшего архиепископа Иоанна) ищет поддержку, но не находит ее у этих столпов". При упоминании фамилий Виноградова и Руткевича, оба были крайне смущены и взволнованы. Но уже потом вскоре, видимо, бесповоротно решили стать на путь раскола и первыми подписали в конце заседания лежавшую на столе декларацию о признании съездом безоговорочно "Живой Церкви" и ее нового высшего управления в Москве, возникшего с ведома и желания советского правительства.

Во время перерыва между заседаниями съезда протоиерей Делавериди подошел к отцу Александру Пурлевскому и прямо ему заявил: "О.Александр, я не понимаю, к чему все ваши выступления, выражающие сомнения в правильности нашего пути с канонической стороны. Я уважаю вас, знаю, что вы семейный человек и считаю, что ваше поведение ни к чему хорошему не приведет. Мой вам совет: безоговорочно присоединиться к нам, и не оставаться в меньшинстве, чтобы потом не пожалеть." О.Александр в числе последних участников этого съезда подписал признание им "Живой Церкви". Но с этого момента, как он потом рассказывал, потерял спокойствие духа и три дня и три ночи провел в рассуждении и размышлении. Через три дня он подал заявление о снятии им своей подписи под этим признанием.

Репрессии не заставили себя долго ждать, и чрез несколько дней отцу Александру было предложено немедленно освободить квартиру в церковном доме при Екатерининском Соборе, где он жил с семьей. Отца Александра Пурлевского принял с радостным чувством отец Александр Маков, с которым в дальнейшем и была частично связана их судьба. Все это произошло осенью 1922 года, а 16 декабря по новому стилю оба они были арестованы и несколько месяцев сидели в помещении ЧК и в городской тюрьме до своей высылки летом 1923 года.

Отец Александр Пурлевскй был с высшим духовным образованием. В 1926 году он вернулся из ссылки и служил некоторое время с отцом Александром Маковым, но вскоре был опять выслан и больше не возвращался в Краснодар.

Его дочь вспоминала, что после ареста в 1930 г. её отцу разрешили поселиться в Самарской области, в селе Барское. «Папа на улице подвергался насмешкам и оскорблениям (он ходил в рясе). В то время среди молодежи считалось особой доблестью оскорбить священника, спеть какую-нибудь грязную частушку. Потом Церковь взорвали, все целиком конфисковали, и вместо красивой, богатой церкви, стоявшей на пригорке и украшавшей все село, образовалась груда кирпичей. Эта процедура сопровождалась кощунством: песнями, комсомольским праздником... На разборку обломков церкви нанимали людей. Многие шли охотно, потому что давали паёк 800 гр. хлеба».

Слышно было о нем, что он был потом, когда овдовел, хиротонисан в епископа, приняв в монашестве имя Фотия. Доходили также слухи, что он служил в Европейской части СССР. По последним данным, епископ Фотий (Пурлевский) с 1922 по 1937 - 5 раз бывал арестован, 15 месяцев провел в тюремных заключениях и 8 лет - в ссылках (три ссылки).

Был приговорен органами НКВД Горьковской области к высшей мере наказания и расстрелян 3 января 1938 года в тюрьме города Горького. Мотивировкой приговора была “антисоветская деятельность”. Примерно в это же время, а именно 9 января 1938 года, был расстрелян в тюрьме в городе Казани его родной брат - архиепископ Никон (Пурлевский).

 

Во время изъятия церковных ценностей в 1922 г. было расстреляно и замучено духовных лиц разного звания:
В Екатеринодарской губернии - 69
В Черноморской губернии - 37
В Ставропольской губернии - 139
В Краснодаре в одну ночь по приказу Буденного убито шесть священников.
Всего за 1922 г. в России было убито 8100 человек православного духовенства. 


Комментарии


Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарии.
Зарегистрируйтесь или авторизуйтесь.
2024 © Свято-Екатерининский Кафедральный Собор. Все права защищены.
Наш адрес: г. Краснодар, ул. Коммунаров, 52. Написать письмо | Engish version